Системная трансформация оказала существенное влияние на образ жизни нашего народа, его культуру, важным элементом которой являются верования, своеобразно сочетающие религиозные ценности и этнические традиции. В трансформирующемся обществе религия проникает практически во все сферы жизни наших людей прежде всего потому, что абсолютное большинство религиозных объединений выступает в роли охранителей народных обычаев и высоких нравственных ценностей. Кроме того, этому способствует принятие нового законодательства о религиозных культах. Например, согласно ныне действующей Конституции Республики Беларусь, каждый гражданин «имеет право самостоятельно определять свое отношение к религии, единолично или совместно с другими исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, выражать и распространять убеждения, связанные с отношением к религии, участвовать в отправлении религиозных культов, ритуалов, обрядов, не запрещенных законом» [1, ст. 31]. А подписанный главой государства 31 октября 2002 года в новой редакции Закон «О свободе вероисповеданий и религиозных организациях» регулирует отношения в области прав граждан на свободу вероисповеданий и деятельность религиозных объединений. Так наша страна оказалась в юридическом поле, которое соответствует стандартам цивилизованного правового государства. Такое положение дел обусловило повышение религиозной информированности верующих и расширение параметров их религиозности. Разумеется, характер обыденной религиозности зависит прежде всего от догматических, канонических и обрядовых принципов конкретного вероучения, а также от религиозных взглядов и представлений, унаследованных от предшествующих поколений верующих. В то же время он в значительной степени обусловливается социальными изменениями, связанными с трансформацией современного белорусского общества. А происходящие изменения в своей совокупности способствуют формированию внеконфессиональной религиозности. Этот постулат подтверждают различные конкретносоциологические исследования. Например, согласно результатам проведенного Институтом социологии НАН Беларуси в 2004 году республиканского социологического мониторинга, «подлинно воцерковленными (т.е. одновременно религиозными и церковными) можно признать только 6,8 % от общего количества опрошенных; почти 50 % признающих себя верующими можно отнести к числу религиозных, но не церковных, поскольку они крайне редко посещают церковь, причем не по убеждениям, а в силу случайных обстоятельств» [2, с. 150]. В то же время внеконфессиональная религиозность зачастую становится первой ступенькой на пути таких верующих к неомистицизму и неоязычеству.
В условиях системной трансформации белорусского общества мистика, самым
причудливым образом переплетаясь с научными знаниями, укрепляет свои позиции. В советские времена население жило ожиданиями создания рая на земле.
Вера в его неизбежное осуществление помогала людям переносить тяготы индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, репрессии 30-40-х годов, военное лихолетье, а затем жить предчувствием торжества коммунизма в эпоху «развитого социализма». Но обещанного рая на земле наши люди так и не дождались. А к концу прошлого столетия разрыв между народными чаяниями и реальным положением дел еще больше увеличился, что привело к своеобразному религиозному ренессансу. Причем наблюдается тенденция огосударствления православия и оправославивания государства. В связи с этим многие православные верующие отходят от «официальной» религии и становятся на позиции неомистицизма. Они убеждены, что социальный прогресс возможен лишь благодаря сочетанию астрологии, мантики, каббалы, спиритуализма, теософии и т.д. и новейших достижений науки и техники [3, с. 115-116].
Не менее мощную ветвь внеконфессиональной религиозности образовали сторонники неоязычества. Появление интереса к неоязычеству в суверенной Беларуси было обусловлено деятельностью значительной группы интеллигенции, связывавшей национальное возрождение с традициями, унаследованными от древних славян, в которых отдавалось предпочтение малой родине и белорускости. В 1994 году Центром этнокосмологии «Крыўя» был опубликован сборник, в котором помещена статья В.Лобача «Паганства і хрысціянства: беларускі выпадак». Этот автор охарактеризовал модель сосуществования язычества и христианства в исторической ретроспективе Беларуси. Он акцентировал внимание на том, что язычество сыграло огромную роль в сохранении народных традиций, в самоидентификации белорусов. А затем сделал вывод, что в суверенной Беларуси сочетание этих традиций с христианскими ценностями отвечает идеологическим потребностям молодого государства. С конца 1996 года в журнале «Роднае слова» появляется цикл статей о язычестве. Во вступительной статье «Першавера продкаў» И.Жданович утверждал, что знание праверы для современных белорусов необходимо в такой же степени, как знание античной культуры и мифологии для понимания европейской цивилизации. Значительный интерес к язычеству проявили также официальные СМИ. Начиная с 1992 года, по радио и телевидению, в газетах и журналах систематически освещались языческие ритуалы, анализировались формулызаклинания, пропагандировались рецепты народных снадобий для защиты от «сглаза», подчеркивалась значимость для современников языческих праздников «Гуканне вясны», «Дажынкі , «Купалле и т.д. Более того, в систему государственных праздников были введены «Дзяды». На денежных знаках появился солярный символ (розетка). Такими методами язычество в его новой форме внедрялось в повседневную жизнь белорусов.
В одном из своих сочинений русский религиозный философ и богослов
С.Н.Булгаков акцентировал внимание на том, что основными чертами язычества
являются космизм и антропоморфизм [4, с. 287]. В неоязычестве эти черты получили дальнейшее развитие и привлекли внимание многих верующих, ставших на позиции внеконфессиональной религиозности. Им импонируют прежде всего те космогонические мифы, в которых описываются пространственно-временные параметры Вселенной. В этих мифах снимается противопоставление сакрального и
профанного, соединяется божественное и человеческое и таким образом воссоздается их «первоначальное единство». Благодаря этому космизм сочетается с антропоморфизмом, в котором свойственные человеку черты переносятся на природные явления, а христианские элементы культа подвергаются этнической интерпретации. Христианство такой верующий белорус связывает с урбанизацией и современными глобализационными процессами, а неоязычество отождествляет прежде всего со своей семьей и малой родиной. Поэтому современный верующий  «вкрапливает» в христианское вероучение и культ элементы языческих представлений и ритуальных действий. Важно при этом подчеркнуть, что такое «вкрапление» совершается преимущественно по инициативе рядовых верующих и зачастую
вопреки желаниям клира. По мнению М.Элиаде, у всех европейских сельских жителей «религиозность не сводится лишь к историческим формам христианства; она
сохраняет какую-то космическую структуру, почти полностью отсутствующую в опыте христиан-горожан. Можно говорить о неком первичном, доисторическом христианстве. Обращаясь в христианство, европейские крестьяне включили в это новое верование космическую религию, которую они хранили с доисторических времен»
[5, с. 103]. Язычник обычно стремился жить, насколько это возможно, в окружении
священных предметов. Он поклонялся им именно потому, что эти предметы представляли собой в его понимании иерофонию (проявление священного), т.е. «показывали» уже нечто совсем иное, чем простой предмет, а именно — священное.
«Священность» этих предметов он связывал с космогонией, их внеземным происхождением или же с их свойствами, полученными сверхъестественным способом.
Согласно неоязыческим концепциям, космос имеет начало (он сотворен из хаоса), а также конец (в результате хищнической эксплуатации окружающей среды
человечество приближает мировую катастрофу). Поэтому в целях спасения всего
живого, по их мнению, необходимо возродить культ природы. При этом неоязычники ссылаются на тех ученых, в сочинениях которых содержится этот призыв. Например, английский историк и социолог А.Тойнби считал, что основной причиной
экологического кризиса является «забвение» иудаизмом и христианством древних
культов, в которых боготворили природу. По его мнению, «цивилизация, безусловно, может вновь пережить надлом, но совсем необязательно, что неизбежным
следствием этого станет замещение одной высшей религии другой» [6, с. 540].
Этот мыслитель утверждал, что «в области религии, также как и в области языка,
искусства, манер или нравов, синкретизм является внешним проявлением чувства
всесмешения, рождающегося благодаря расколу в душе в эпоху социального распада» [Там же, с. 407]. Начало этой эпохи он связывал с процессом глобализации,
нещадной эксплуатации природы ради достижения сиюминутных благ современным человечеством. Известный психолог и социолог Э.Фромм также утверждал,
что разум привел к познанию, которое оторвало людей от природы и приблизило
человечество к своему концу. Этот мыслитель считал, что современному обществу
нужна гуманистическая религия, сочетающая все позитивные элементы предшествующих религий и выполняющая функцию социальной терапии в воздействии на «животное начало» человека. Тогда будет установлена новая гармония в отношениях «человек-природа», ибо «телом своим человек принадлежит животному миру и тысячами нитей связан со своим биологическим прошлым» [7, с. 218].
Ссылки белорусских последователей неоязычества на известных ученых,
обращение к верованиям древних славян в условиях системной трансформация
нашего общества находят определенный отклик у внеконфессиональных верущих. Особенно восприимчивы к этим идеям те люди, которые потеряли увер
ность в завтрашнем дне, утратили чувство социального оптимизма. Такие лк
зачастую воспринимают неоязычество как путеводную нить к обретению спокой
вия и начинают участвовать в неоязыческих культовых действиях. Например
республике появились последователи «отца» Виссариона, который, разрабатыЕ
основные принципы своего вероучения, писал: «Человеческое развитие протек?
на пяти основах, не познав законы которых, человек не станет совершенным.
эти пять основ: Земля, Единый дух жизни, Бог всех и Святой Дух» [8, с. 87].
основой является сам новоявленный мессия. Причем эти пять основ «отец» Виссарион предлагает всем прозелитам в качестве «Нового символа веры». По его мнению, эту веру раньше принять было невозможно. «Теперь же люди подошли к новой ступени своего развития,- утверждает «отец» Виссарион — и сегодня вас отделяет последняя ступень от царствия Небесного, которое и было предначертано Отцом Небесным. … Это и есть путь, уготованный Отцом Небесным. Поэтому скрывается много тайн, позволяющих идти по одному пути» [Там же, с. 90].
Более десяти лет проявляет заметную активность в республике Международный институт по изучению энергии человека и космоса. В его структуру входят Асоциация врачей и группа нетрадиционных методов оздоровления, консультационые пункты «Гармония семьи», «Милосердие», «Экология среды» и т.д. Эти пункт
особенно популярны среди молодежи. Деятельность Института основывается на
использовании «всеобъемлющей жизненной энергии». Причем энергия трактуете
как «исцеляющая сила любви, пронизывающая всю материальную Вселенную».
Под влиянием неоязычества находятся сформировавшиеся в суверенной Беларуси экстремистские националистические группы «Русское национальное едино
во», «Скинхеды» и другие. Они восприняли не только неоязыческий символ — свастику, но и отдельные элементы мировоззренческой системы немецкого язычества
В свое время в Австрии и Германии неоязычество использовалось в качестве духовной опоры для создания нацистского движения. Затем под патронатом Гиммлсра был создан институт Аненербе, одной из целей которого было формирование
новой, «арийской» религии [9, с. 3-5]. В суверенной Беларуси арийский миф возраждается на местной почве в лице скинхедов и «сторонников» славянского единства. От немецких неоязычников они отличаются лишь тем, что в данном случае
«жидомасонскому заговору» противостоят «арийцы-славяне».
Ныне в республике действуют также неоязыческие организации с ярко выраженными оккультными традициями и организации, которые сформированы по принципу преломления на местной почве восточных культов. В их среде все отчетливее «звучит мысль о том, что Белорусское Полесье — прародина славян, и в этом
регионе существовала цивилизация — современница древневавилонской» [10, с
127]. Некоторые из этих организаций зарегистрированы в Министерстве юстиции
Республики Беларусь как общественные объединения (Общество возрождения
культуры древних славян, Молодежный центр славянской культуры, «РУС», «Славянин»), а некоторые — как славянские культурно-спортивные общества («Коло6
врот», «Славянское наследие»), В своей практической деятельности они руководствуются принципами, построенными на основе эклектического соединения языческих и националистических идей.
Отдельное направление неоязычества составили многие последователи традиционных христианских конфессий. Они считают себя христианами, но заимствуют у
неоязычества те идеи и представления, которые наиболее «вписываются» в изменившиеся условия жизни людей и одновременно не отталкивают их от «своей» веры. Заимствуя многие неоязыческие идеи, эти верующие начинают поклоняться и
служить «твари вместо творца» (Римл., 1: 25), совершая тем самым своеобразное
возвращение к исходному пункту синкретизации язычества и христианства. «В первое время после принятия христианства наши предки в своей низшей массе или в
своем большинстве, — писал православный историк Е.Е. Голубинский, — буквальным
образом став двоеверными и только присоединив христианство к язычеству, но не
поставив его на место последнего, с одной стороны, молились и праздновали Богу
христианскому с сонмом его святых или — по их представлениям — богам христианским, а с другой стороны, молились и праздновали своим прежним богам языческим. Тот и другой культ стояли рядом и практиковались одновременно: праздновали
годовой круг общественных праздников христианских и одновременно с ним праздновался таковой же круг праздников языческих; совершались домашние требы через священников по-христиански и в то же время совершались они через стариков и через волхвов и по-язычески; творилась домашняя молитва Богу и святым христианским и вместе с ними и богам языческим» [11, с. 849]. Ныне эта группа верующих стоит на позициях двоеверия, своеобразно комбинируя в своем сознании элементы язычества и христианства, а также совершая те и другие культовые действия.
Восприятие многими последователями христианских конфессий неоязыческих
представлений, особенно связанных с космогонией и космологией, а также с нравственностью, объективно ведет к изменению структуры их религиозного сознания. Разумеется, в его центре остаются христианские догматы, однако неоязыческие представления их постоянно теснят, формируя в конечном итоге мозаичную картину.
Литература
1. Конституция Республики Беларусь 1994 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996г. и 17 октября
2004г.). — Минск: Амалфея, 2005. — 48 с.
2. Бабосов Е.М. Структурная трансформация образа жизни населения Беларуси в
конце XX — начале XXI века / Е.М.Бабосов. — Минск: Право и экономика, 2005. — 230 с.
3. Акинчиц И.И., Акинчиц Т.И. Неомистицизм в трансформирующемся обществе II
Системная трансформация общества: исторический опыт и современность: сб. науч. трудов кафедр социально-гуманитарных наук. Выпуск III. — Брест 2006. — С. 115-120.
4. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения / С.Н.Булгаков. — М.:
Республика 1 9 9 4 .-4 1 5 с.
5. Элиаде М. Священное и мирское / М. Элиаде. — Киев: Прогресс 1997. — 1 2 9 с.
6. Тойнби А. Постижение истории / А.Дж. Тойнби. — М.: Айрис-пресс: ООО
«Рольф» 2001. — 637 с.
7
7. Fromm E. Man for Himself / E.Fromm. — Rontledge, 2003. — 224 p.
8. Православная церковь, современные ереси и секты в России / СанктПетербургская митрополия. — СПб.: Православная Русь, 1995. — 239 с.
9. Неоязычество на просторах Евразии: предпосылки и условия возникновения,
организационные формы, перспективы (сост. и науч. ред. В.А.Шнирельман). — М.:
Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2001. — 1 6 5 с.
10. Гурко А.В. Неоязычество в Беларуси / А.Гурко II Беларуская думка. — 1999. —
№ 10. — С . 123-131.
11. Голубинский Е.Е. История русской церкви. — М ., 1904. — Т . 1, ч. II.-9 2 6 с.

(31)